Всю жизнь 28-летняя Анастасия Тагунова жила с ощущением, что с ней что-то не так. С раннего детства она страдала от панических атак, у нее проблемы с восприятием времени, сложности с эмоциями, путаница с цифрами, трудности с выбором еды из-за таких мелочей, на которые другие люди не обращают внимания. Все это мешало жить, но девушка не понимала, в чем же причина ее странностей. Настя считала себя «не такой» или просто «тупой», ведь элементарные вещи никак не могли уложиться в ее понимание. И лишь пару лет назад девушке поставили диагноз «расстройство аутистического спектра». Каково это, жить и не понимать, что с тобой происходит, героиня откровенно рассказала Tochka.by.
Проблемы были с детства
Настя сосредоточенно крутит гончарный круг, а затем внимательно вылепливает будущие ручки для чашек. Их ровно 12 — потому что это число ей приятнее, чем 10 или 15. Девушка говорит, что у нее особые отношения с цифрами.
Уже четыре года она занимается керамикой. И можно сказать, что эта ее новая работа дала дополнительный стимул разобраться со своим состоянием.
Настя как будто избегает взгляда в глаза и заранее за это извиняется — это ее очень неудобная особенность.
«Я всегда жила с ощущением, что со мной что-то не так. Уже в восемь лет я попала в больницу с паническими атаками, долгие годы потом от них страдала. И вообще, со мной были такие вещи, которые, скажем так, вроде как с детьми не приключаются. Депрессивные эпизоды, например. Во взрослом возрасте я пошла на терапию. У меня диагностировали комплексное посттравматическое стрессовое расстройство», — говорит Анастасия.
Есть мнение, что такой диагноз часто встречается у детей, которые жили в трудных семьях. Папа Насти алкоголик, а мама — очень тревожный, невротичный человек. Девушка говорит, что все детство жила в среде, где не было психически здоровых людей. И сама она такой не была.
«Все замечали мои странности. Но для меня большая загадка, почему с этим никто ничего не делал. Хотя мама пробовала водить меня на арт-терапию, даже ходили пару раз к психологу. В целом же мои панические атаки как-то не замечали. Или просто говорили что-то в духе „держись и не думай о плохом“», — вспоминает Настя.
Потом был диагноз «обсессивно-компульсивное расстройство» (ОКР). Со временем психотерапевт девушки стал замечать, что все происходящее с ней не вписывается в симптоматику ОКР. Специалист настаивал: следует обратиться к психиатру.
«Уже тогда психотерапевт подозревала у меня расстройство аутистического спектра. И я сходила. Сначала было интервью, после которого нужно было прийти за уточнением диагноза. Но я испугалась и не пошла. Я и так не в порядке, всю жизнь не в порядке. Решила, что новый диагноз ничего не поменяет», — говорит Настя.
Только сейчас она понимает, что это было ошибочное решение. Ведь постановка точного диагноза, в каком бы возрасте это ни случилось, может помочь человеку справляться с повседневной жизнью.
Невидимый диагноз
Обычный поход в магазин для Насти превращается в квест на 2,5 часа. Все дело в «странных» привычках.
«Мне крайне важно, чтобы еда была определенной температуры, текстуры, срока годности. Если, к примеру, у творога больше комочков, чем надо было мне, я просто не могла это есть. И так было всегда. В школе, например, из-за этого я просто выбирала не есть. У меня были периоды, когда я могла похудеть на 10 кг», — вспоминает Настя.
Еще одна странность, которую не понимала девушка, — перед сном она всегда сама себя укачивает. Говорит, что такой тревожный «звоночек» могли бы заметить родители: ведь даже в детстве она могла часами без перерыва раскачиваться на деревянной лошадке.
«Ложусь в позу эмбриона и просто укачиваюсь. И так может быть и перед сном, и во сне. А если день был сложным, то это очень сильные раскачивания. Даже в жизни я люблю раскачиваться, это как-то само собой происходит», — говорит собеседница.
Из-за этого, уже будучи взрослой, она сталкивалась с очень неприятными моментами.
«Например, мои укачивания некоторые парни воспринимали как игривость даже тогда, когда я не хотела секса. Доходило до давления и даже насилия. И я не понимала, почему со мной так поступают. Да, их действия были ненормальными. Но при всем этом я и сама не могла объяснить, что укачиваю себя, потому что у меня есть такая потребность. И я не „подкатываю“ к тебе. Раньше я даже не могла дать этому название», — рассказывает Анастасия.
Многое списывали странности на капризы. Например, маленькой (да и сейчас) Настя не хотела ездить в метро — из-за громких звуков. Сейчас в общественных местах девушка носит специальные наушники, которые включают белый шум, но не заглушают речь рядом стоящего человека, и линзы, которые помогают бороться с неприятным для нее светом.
«В детстве у меня не было кукол. Были только лошади. Это самое лучшее в мире животное! Как потом оказалось, такая немножко ненормальная любовь — это аутистический специнтерес», — говорит Настя, которая даже начала копить на лошадь.
Странности, которые оказались РАС
Девушка никогда не понимала взаимоотношений между людьми. Обычно многие вещи интуитивно понятны нам, но не ей. Даже обнималась с людьми через силу, потому что так вроде бы правильно. А потом отмывала себя, считая, что она ужасный человек.
«Например, у меня никогда не было близкой дружбы. Как-то не сложилось, не было потребности в коммуникации, ролевых играх, каких-то отыгрываниях, на которых формируются отношения в группе. Все строят отношения интуитивно, а мне это непонятно, как будто нужна четкая инструкция», — вздыхает девушка.
Еще Настя очень любит числа. К ним у нее особые чувства.
«Вот, например, моя печка — на ней температурная шкала. Если нужно поставить на 1000 градусов, то я поставлю на 1008. Мне так комфортно. А есть числа, которые мне неприятны. Не знаю, почему так», — объясняет ремесленница.
Но в то же время с числами у нее постоянная неразбериха. Когда надо отправить заказ почтой, Настя часто все путает. Так, 81 и 68 для нее похожи. Таких примеров много. Из-за этого ей регулярно возвращаются посылки.
«Ужасно, что подвожу людей, которые так ждут свои изделия. Для меня очень болезненно и стыдно, что я не справляюсь с какими-то базовыми вещами», — отмечает девушка.
Еще одна особенность Насти — она дословно понимает вопрос, но не улавливает его смысл, если предложение сложное.
«Например, меня спрашивают: можешь ли ты испытывать такие-то эмоции? Я говорю: могу. А как часто? Никогда. То есть теоретически я как бы могу, но не испытываю. Или меня спрашивают: можем ли мы встретиться завтра? Я отвечаю: можем. А потом не прихожу, потому что да, теоретически встретиться можем, но хочу ли я или договорились ли мы об этом? Мне как будто не понятно, если нет четкого вопроса. Это не потому, что я вся такая из себя аутистка, а вот так выходит», — говорит собеседница.
Узнала диагноз и испугалась себя
Шло время, Настя продолжала заниматься с психотерапевтом. Пока та в ультимативной форме не сказала, что не будет продолжать работу, если у пациента не будет точного диагноза.
Опять интервью у психиатра, тестирование, еще одно интервью. Врач тоже заподозрил расстройство аутистического спектра, но это могло быть и пограничное расстройство личности. Потребовался не один сеанс, чтобы точно поставить диагноз.
«И уже тогда я стала понимать, что я более „ненормальная“, чем думала», — вспоминает первую реакцию Настя.
Она говорит, что после тестирования у психиатра почувствовала себя «страшным человеком».
«Например, у меня спрашивали, люблю ли я своего папу. А я понимаю, что нет, никогда не чувствовала любви. Мне не нравилось, когда он меня гладил. Были прямо жуткие истерики, хотелось помыться, а он только кричал на меня. Да и маму я только недавно научилась любить. Мне потребовались время и силы, чтобы почувствовать такую глубокую любовь, как мне хотелось, как это бывает у других», — грустно говорит Настя.
Тем не менее после работы с нужным специалистом она поняла, как теперь жить. И очень рада, что хотя и поздно, но узнала о своем диагнозе.
«Я как будто понимаю, что со мной. И знаю, что делать, чтобы было лучше. Меня научили каким-то вещам и приемам. Но все равно общение с людьми дается тяжело. Мне как будто не дали эту инструкцию, как общаться, как смотреть, как пожимать руку. И эмоции, как оказалось, я тоже не умею считывать», — рассказывает Анастасия.
«Даже дочь я полюбила не сразу»
Сейчас Настя в отношениях и воспитывает дочь.
Правда, путь к такой любви к другому человеку был очень долгим и не без сложностей. Даже привязанность к собственному ребенку проявилась довольно поздно.
«Все в целом было очень сложно. Когда дочь кричала, у меня закладывало уши. Как будто бы что-то булькало в ушах в такие моменты. И сейчас, даже если она ударилась и плачет, я не понимаю ни слова. Просто прошу ее немного успокоиться, подышать, чтобы разобрать, что она говорит. Но оказалось, что другие-то понимают своего ребенка в такие моменты. Когда я это осознала, то ужаснулась», — честно признает Настя.
Брать дочь на руки тоже было очень тяжело — Насте сложно даются все тактильные моменты.
«Мне было настолько плохо, и доходило до такой боли, что я просто откладывала дочку и сидела рядом. Сейчас понимаю, что без знаний о своей психике, может, мне и не стоило заводить ребенка. Тогда я не понимала своих особенностей», — делится девушка.
Играть с дочкой у Насти тоже не получалось. Она очень об этом сожалеет, понимая важность такого общения для ребенка. Максимум — посидеть в песочнице. Но ролевые игры просто не получались.
«Конечно, дочке было тяжело. Сейчас ей уже девять. Я понимаю, что моя любовь к ней проявилась только к двум-трем годам. И я к этому долго и целенаправленно шла. Буквально учила себя ее трогать, гладить. Даже сейчас, когда я просто так обнимаю ее, мне на самом деле не очень приятно. Но я понимаю важность этого. То есть эмоционально мне нравится это, но физически испытываю огромный дискомфорт», — отмечает собеседница.
Настя говорит, что у них высокочувствительная дочь. И вроде бы есть какая-то вероятность, что у аутистов может родиться ребенок с особенностями.
«У нашей дочки дисграфия и дислексия. Недавно она прочитала слово „шерсть“ как „пятый“. Или читает про Колобка, а в какой-то момент он может стать колбасой. Спросишь: о чем была сказка? Дочка уверенно ответит, что про колбасу», — приводит пример героиня.
Тем не менее, несмотря на все сложности, Анастасия научилась безусловной любви к своей дочери и старается быть для нее хорошей мамой.
А еще Настя не узнает своих знакомых в лицо. Перед встречей она всегда описывает, как будет выглядеть и в чем будет одета. Даже мимо дочки иногда может пройти и не узнать. И только недавно поняла, что никто в ее окружении так не делает.
«Для меня недавно прямо открытием было узнать, что все люди узнают друг друга в лицо. А я — нет. И когда начала об этом открыто говорить в соцсетях, многие клиенты признавались, как им было обидно, что я их не узнаю. Оказывается, многие воспринимали это как какое-то высокомерие. А я, наверное, если будет нужно, точно не опишу даже своих дочку, маму или партнера», — добавляет Анастасия.
Она говорит, что распознавание людей для нее — как собирать пазл. К примеру, у дочки светлые волосы, яркий рюкзак, определенная одежда — так она вспомнит.
«То есть лица помню размыто. А потом складываю очертания человека, внешний вид, прикидываю, может ли это он сейчас быть в этом месте. Часто могу вообще пройти мимо. И это очень неловко и стыдно. Раньше думала, что люди, которые узнают меня в лицо, обладают какой-то крутой суперспособностью», — рассказывает героиня.
Учится жить заново
Рассказав в соцсетях о своем диагнозе, Настя получила много поддержки. Сейчас она планирует снять видео, в котором расскажет о своих особенностях — чтобы избежать недоразумений с клиентами.
«Я быстро учусь. Сейчас нахожусь в той точке, где мне лучше, чем до постановки диагноза, потому что узнала много лайфхаков. Я еще не в норме, но точно знаю, что с аутизмом можно жить», — уверена Анастасия.