Вышла молодежь — и поплатилась за это. Рассказываем о самом первом выступлении против власти в советском Минске 80-х
17 октября 2025 в 1760677200
Кирилл Папоротников / «Зеркало»
«Я по минутам помню это. Была суббота. Занятий в консерватории было мало. Теплый день, летняя сессия впереди. И, выходя из консерватории, я увидела это насилие. Как металлическая "баба" бьет по стене», - рассказывала о событиях 1984 года тогдашняя студентка Лариса Симакович, ныне известная композиторка. Власти разрушали уникальный памятник культуры - здание городского театра. Это привело к возмущению молодежи и первой публичной акции протеста в Минске за послевоенный период. Рассказываем о том событии, наказании его участников, об организации «Майстроўня», которую они представляли, и ее роли в отечественной истории.
Основным источником для этого текста стала книга Сергея Дубовца «Майстроўня. Гісторыя аднаго цуду». Она вышла в 2012 году, первое издание доступно онлайн, а второе, выпущенное в 2025-м, можно приобрести здесь. Выдержки из этой книги приводятся без гиперссылок, однако такие ссылки имеются в случаях использования других источников.
«Майстроўня» - прикрытие для тайной группы «Незалежнасць»
«В то время беларусская культура фактически умирала. Ни одной беларусской школы ни в одном городе не было. Весь фолк пускали на сцену только в обработках. Процесс уже почти дошел до правильной точки, и тут вдруг откуда-то появились молодые люди и начали с нуля создавать», - рассказывала Арина Вячорка. Будущая основательница рыцарского движения Беларуси в 1978 году поступила на филфак БГУ, как и Винцук Вячорка, который станет ее мужем. Оба закончат учебу в 1983-м, а через несколько лет станут родителями Франака Вячорки - нынешнего советника Светланы Тихановской.
Но все это будет потом. А пока, во время учебы, Винцук выделялся тем, что везде разговаривал по-беларусски - нетипично для советского Минска. Вместе с небольшой группой таких же друзей, неравнодушных к политике, они создали тайную группу, которая позже получила название «Незалежнасць». Также в нее входили Сергей Дубовец (будущий журналист), Сергей Соколов-Воюш (будущий поэт и бард), Игорь Герменчук (будущий журналист и депутат парламента), Сергей Запрудский (будущий языковед). Потом часть членов «Незалежнасці» примет участие в создании Беларусского Народного Фронта.
«Мы выпускали журнал "Люстра Дзён", разные другие материалы распространяли. <…> И поскольку в тех условиях набирать много политических людей было опасно, и откровенно нельзя было таким фронтом идти, то нужно было расширяться другим способом. Делать то, что можно. А можно делать что? Фольклор», - рассказывал Соколов-Воюш.
Так появилась идея создать и открытую площадку - для любого человека, заинтересованного беларусским делом. Помогла этому встреча с Ларисой Симакович.
«Мы с Винцуком пришли на лекцию Надежды Высоцкой (известный искусствовед. - Прим. ред.) в художественном музее. И на этой лекции такая маленькая, яркая, со звонким голосом девушка задавала Высоцкой тонкие вопросы по-беларусски. А для нас беларусский язык был признаком, что это свой человек. После лекции мы выяснили, что она студентка консерватории и знает беларусскую народную музыку. Мы сразу сказали: о! а вы не можете нам помочь, научить нас беларусским песням, чтобы поколядовать? Она согласилась. Она была так впечатлена, что мы говорим по-беларусски…» - вспоминала Арина Вячорка.
Так в 1979-м в Минске возникла «Беларуская спеўна-драматычная майстроўня», известная по своему краткому названию «Майстроўня». Сначала собирались на филфаке (теперь это здание истфака БГУ на улице Красноармейской).
«Помню разговор с заместителем декана филологического факультета Николаем Пипченко, который отвечал за русское отделение. Почему-то именно его назначили приглядывать за нами. Я говорю: мы поем народные песни, ставим народные спектакли, готовы представлять факультет на конкурсах художественной самодеятельности… Это ему понравилось, самодеятельность ему была важна. И было заключено джентльменское соглашение, что нам дают аудиторию. Ведь на филфаке петь народные песни - вещь естественная», - рассказывал Винцук Вячорка. Да и фольклор тогда оставался одной из редких сфер, где употребление беларусского языка не воспринималось как проявление национализма.
Позже «майстроўцы» перебрались во Дворец профсоюзов. К ним стали присоединяться студенты-художники из Театрально-художественного института (ныне Академия искусств), а потом и учащиеся других учреждений. В конце 1980-го «майстроўцы» вышли «в люди» - отправились колядовать.
«Так безнадежно пусто было на Центральной площади в Минске (сейчас это Октябрьская. - Прим. ред.), так холодно и темно, что внезапная толпа колядовщиков, ввалившаяся в эту холодную темную пустоту, выглядела то ли глупой шуткой, ведь тогда не шутили, то ли сбоем в единстве времени и места, то ли истинным чудом. Беларусская идея, которую долгие десятилетия настоящие патриоты хранили и вынашивали в подполье и в собственной душе, вырвалась на простор жизни, чтобы захватывать все новых сторонников, пока их не наберется достаточно, чтобы в Беларуси стала Беларусь», - писал Сергей Дубовец.
Публичность была одним из принципов работы организации - в отличие от предшественников. Например, группы «На паддашку», собиравшейся узким кругом у художника Евгения Кулика. Среди ее участников были будущий политик Зенон Позняк, искусствовед Михаил Романюк, археолог Михаил Чернявский, поэт Алесь Рязанов, художник Алесь Марочкин и некоторые другие. Но они сознательно не расширяли свои круги.
Из-за публичности применять к «майстроўцам» какие-то прямые репрессии на первых порах было неуместно. «Мы всего лишь поем народные песни. Это обезоруживало всех, кто за нас "нес ответственность"», - объяснял Винцук Вячорка. «Майстроўцы» организовывали открытые празднования Рождества, кликания весны, Купалья. Между регулярным пением играли народную драму «Царь Максимилиан», а также устраивали лекции, на которых запрещалось озвучивать политические темы.
«"Майстроўня" - открытая площадка для любого человека, способного воспринять идею. Важнейшая - беларусская идея. Что касается политической идеи, то до нее, как считалось, объективно дойдет каждый, кто дойдет до идеи беларусской. Работала сама атмосфера», - добавлял Винцук. По его мнению, эта открытость и позволила присоединиться к «Майстроўні» людям, которые интуитивно чувствовали беларусскость, но не были настолько политизированы, как он сам. На лекциях шла речь об истории, архитектуре, литературе, фольклоре, музыке, изобразительном искусстве, археологии, этногенезе и т. д. «Мы <…> сумели реализовать неплохой параллельный университет», - комментировал Вячорка.
В «Майстроўні» культивировались знания, ценилось сидение в библиотеках. Считалось, что нужно учиться хорошо, чтобы не подставляться перед системой - если и будут выгонять из вуза, то пусть уж за взгляды и деятельность, а не за учебу.
Первое время организация действовала без проблем. Помогало этому, как считает Вячорка, то, что Беларусь считалась самой надежной советской республикой, здесь не так следили за «национализмом». «Если бы что-то подобное появилось в то время во Львовском университете, или в Вильнюсском, или Тартуском, то можно не сомневаться, что в тот же момент туда бы и пришли, и допросы, и прихлопнули бы немедленно», - считал он.
Участники «Майстроўні» ездили на археологические раскопки, в путешествия по Беларуси, позже ходили по квартирам и агитировали родителей, чтобы те отдавали детей в беларусскоязычные сады и школы. В конце концов все это в комплексе привлекло внимание властей. В конце 1982 года участников «Майстроўні» начали вызывать на допросы в КГБ. А через полтора года случилось событие, которое положило конец существованию организации.
Допросы всю ночь и неожиданная доброта милиционера
Уничтожение архитектурного наследия в Минске шло давно. Еще при Петре Машерове, руководившем БССР в 1965-1980 годах, была снесена застройка XVIII-XIX веков на Немиге - один из самых старинных районов города. Были попытки снести здание Купаловского театра и сквер рядом с ним, создав на этом месте площадь, а также полностью уничтожить Верхний город и Троицкое предместье. От этого удалось отбиться благодаря обращениям к чиновникам и публикациям в «центральной» - московской - прессе. В 1979-м, за год до смерти Машерова, власти хотели разрушить застройку площади Свободы - удалось избежать и этого.
Но через пять лет руководители БССР вернулись к прежней тактике. Их целью стало здание Минского городского театра, находившееся на той же площади Свободы, - бывший дворец Радзивиллов XVII века. В начале XIX века представители этого рода продали его минскому бургомистру Яну Байкову, который в 1825-м перестроил его под театр. Именно здесь в 1852-м была поставлена первая беларусская комедийная опера «Ідылія» композитора Станислава Монюшко на либретто Винцента Дунина-Мартинкевича. После пожара в 1884-м здание перестроили, добавили третий этаж и приспособили помещение под военный клуб. Позже там работал банк, появился еще и четвертый этаж.
Именно это здание власти и решили снести. Произошло это 13 июня 1984 года. В тот день Лариса Симакович вышла из консерватории, которая была рядом (сейчас это Академия музыки).
«Я по минутам помню это. Была суббота. Занятий в консерватории было мало. Теплый день, летняя сессия впереди. И, выходя из консерватории, я увидела это насилие. Как металлическая "баба" бьет по стене. Дальше все начинается спонтанно, на эмоциях. Почему-то мне захотелось вернуться в консерваторию бегом. И на ступеньках я встретила [композитора] Владимира Владимировича Оловникова, ректора. Я начала ему рассказывать, что разрушается памятник. Он что-то успокаивающее мне пробормотал», - вспоминала Симакович.
Тогда она побежала во Дворец профсоюзов, где размещалась «Майстроўня» и устраивались певческие сеансы. Там было около десятка человек. Сразу же решили действовать. Плакат «Руйнуецца помнік гісторыі» создал художник Алесь Костка вместе с коллегой Юлией Лысковой. «Совершенно не помню, как я там оказалась. Помню, что примчалась, а там уже рисовали, кажется, Костка, плакат: "Руйнуецца помнік гісторыі". Я еще подумала, что половина беларусов не знает, что такое "руйнуецца"», - вспоминала Лыскова.
Тем временем мимо шли «майстроўцы» Артур Клинов и Змитер Савка - друзья еще со школьных времен. «Я тогда учился на архитектуре. Когда мы говорим об ощущении острой несправедливости, то же самое было с архитектурой, город просто уничтожали. Идем мы со Змитером тем июньским вечером в сторону улицы Ленина (а это здание давно было ограждено) и видим, что его сносят», - рассказывал Клинов.
Друзья встретили возле здания театра «майстроўцаў» и стали вместе с ними в пикет - напротив бульдозера, который разрушал здание, на ступеньках, ведущих к площади Свободы от пересечения улиц Интернациональной и Ленина. «Я сказала: кто не решается, кто боится - отойдите. Не помню, чтобы кто-то ушел. Все остались, и так мы стояли», - вспоминала Симакович. По воспоминаниям Савки, они начали скандировать «Руйнуецца помнік гісторыі».
«Эта "баба" такая страшная была… Когда старое здание разрушается, это страшно выглядит. Это бьет как по голове, по телу твоему. А стоять там совсем не страшно было», - вспоминала Юлия Лыскова.
Всего на пикет вышло 13 человек. Кроме упомянутых Симакович, Костки, Лысковой, Клинова и Савки, это были Винцук Вячорка (он уже был аспирантом Института языкознания Академии наук), Елена Климович, Виолетта Ковалева, Наталья Лозовская, Марина Лычковская, Василий Матусевич и Игорь Миклашевич.
Вскоре к молодежи подошел милиционер и сказал, что они мешают людям спать. Между тем было всего девять часов вечера. Они никак не прореагировали. Достаточно быстро, через 5−10 минут после начала пикета, приехал «козел» - милицейская машина, откуда выскочили силовики и начали задержание. «По-моему, первый, кого схватили, был Винцук. Он начал им протягивать паспорт. Мол, хотите выяснить личность? Пожалуйста. Они, несмотря на паспорт, скрутили его и повели. Вскоре пришла очередь и нас с Артуром», - рассказывал Савка.
Задержанных отвезли в ближайшее отделение - на улицу Интернациональную, 13. «Милиционеры даже не знали, что с нами делать. Такого не было раньше. Они нас не унижали, ничего. Они даже разрешили нам родителям позвонить. Я позвонила, сказала, что я в отделении, не волнуйтесь», - объясняла Лыскова. «Нас там не били. Относились не как к каким-то там бандюкам. Написали протоколы. Долго задавали разные вопросы, КГБ, видимо», - вспоминал Алесь Костка.
Симакович даже временно отпустили. Ее сыну было семь месяцев, поэтому она попросила у одного из милиционеров разрешения съездить покормить его и обещала вернуться. «Не знаю, почему он поверил и отпустил меня. Я тогда жила на Якубовского (в микрорайоне Запад. - Прим. ред.), довольно далеко. Съездив домой, я сказала, что нас забрали, притом прихватила с собой хлеба и сала, чтобы покормить тех, кто там. Я вернулась, покормила людей этим салом, они все были довольны, пели песни. Это была сама молодость, сам ажиотаж, даже бравада в каком-то смысле», - рассказывала Лариса.
Но допросы длились всю ночь. «Нас допрашивали, параллельно меня и Артура [Клинова], два следователя», - вспоминал Савка. Людей выпускали по одному, по двое. Его освободили около трех часов ночи, после чего они еще подождали участницу пикета Елену Климович, чтобы провести ее до дома.
Юлию Лыскову выпустили примерно в пять, когда транспорт еще не ходил. «Шел дождь. Я думаю, как я доберусь до своей Серебрянки (микрорайон в Минске. - Прим. ред.)? И что ты думаешь? Сюрреалистический какой-то сюжет. Ехала поливальная машина и поливала город. И водитель меня довез до Серебрянки моей. И я в дождь из милиции на поливайке доехала домой».
Цена выражения - исключение из вуза
«Резонанс был большой в городе. На то время такая акция… Это был исключительный прецедент. Тогда такого просто еще не было», - вспоминал Артур Клинов. В отношении участников начались репрессии. Осуществить их планировали руками руководства университетов, куда и спустили соответствующую разнарядку.
Больше всего пострадала Симакович. К тому времени она уже окончила консерваторию как хоровой дирижер, затем снова поступила туда на композитора. Но после пикета ее оттуда отчислили. По ее словам, одним из инициаторов был ректор Владимир Оловников, который подписывал соответствующий приказ. Через некоторое время Симакович смогла восстановиться в вузе. Когда она сдала на пятом курсе диплом, Оловников подошел к ней и извинился. Это было уже в 1992 году, когда Беларусь стала независимой.
Другим повезло больше. В середине 80-х многое зависело от определенных людей. «Меня сразу "отмазали" мои преподаватели. За что демонстрация, спросили? А вот разрушали старое здание. Ну так правильно сделал. И все. Это [сказал художник] Тарас Николаевич Порожняк», - вспоминал Алесь Костка, который учился в Театрально-художественном институте.
Артур Клинов, тогда студент архитектурного факультета Политеха (ныне БНТУ), тоже столкнулся с давлением, но и его защитили преподаватели. А вот у Юлии Лысковой, которая училась в том же университете на специальности «обработка металлов давлением», было иначе. Для разбора ее поведения устроили собрание всей группы. «Какой позор для нашего учебного заведения! Может вы, Лыскова, и не знаете - от национализма до фашизма один шаг!» - вспоминала она слова, которые тогда звучали. «У нас был проректор умный и влиятельный в техническом мире, Степаненко (речь об Александре Степаненко, будущем академике и вице-президенте Академии наук. - Прим. ред.). Он давно знал моего отца и понимал, что, если меня отчислят, отец не подаст ему руки. Я уверена, что отец ходил к нему, просто не сказал мне об этом. И Степаненко не захотел мараться этим всем», - считает Лыскова. В итоге ее потаскали по деканатам, дали выговор по линии комсомола - но оставили.
Что касается Винцука Вячорки, его отец Григорий Вячорка был высокопоставленным советским чиновником - помощником Машерова (до 1980-го), впоследствии первым заместителем главы Госплана БССР (аналог Минэкономики). Отца не могли не предупреждать о «плохом» поведении сына. Но в первый раз он тревожно поговорил с Винцуком только в 1984-м: мол, «ты смотри, не наделайте глупостей». Разговор, судя по контексту, состоялся уже после акции. «Ему сказали, что после нашей демонстрации в защиту театра <…> КГБ занимался моим делом в Институте языкознания, где я учился в аспирантуре, и они даже брали читать текст моей диссертации, посвященной истории беларусского языка», - упоминал Винцук.
С КГБ столкнулся и Змитер Савка. После акции его сначала хотели выгнать с филфака БГУ, но все же до этого не дошло. Тем не менее парня явно взяли на карандаш. Через год, в 1986-м, Савку пытались завербовать, но он отказался. Чтобы избежать исключения, ему пришлось отдать чекистам перепечатанную книгу Олега Бембеля «Родная мова і маральна-эстэтычны прагрэс», изданную в Лондоне (автор провел опрос современников, что они думают о беларусском языке, его состоянии и перспективах. В СССР такую книгу опубликовать не могли, поэтому он передал рукопись на Запад, где она и вышла. За это Бембеля уволили с работы. Савка фактически сделал самиздат, да и тема с учетом русификации была крамольной). Тем не менее совсем в покое Змитера не оставили - когда он в 1988-м заканчивал вуз, его в качестве мести за отказ от сотрудничества завалили на государственном экзамене по научному коммунизму, лишив возможности получить красный диплом.
Пикет 13 июня 1984 года стал первой и последней акцией «Майстроўні». После этого руководство Дворца профсоюзов запретило членам организации праздновать Купалье, как это делалось ежегодно. В результате «Майстроўня» прекратила существование. «Осенью после этого уже никто не вернулся. Не было заключительного собрания, на котором сказали бы - все, мы распускаем "Майстроўню". Она существовала столько, сколько ей нужно было существовать, и перешла в другие формы», - констатировала Виолетта Ковалева.
Кто-то из участников «Майстроўні» впоследствии отошел от общественной активности, другие остались исключительно в культурном движении, но были и те, кто активно включился в политику и участвовал в создании Беларусского Народного Фронта и провозглашении независимости Беларуси.
Среди бывших участников «Майстроўні», кроме уже указанных в тексте выше, много известных имен: художник, дизайнер и поэт Михаил Анемподистов, языковед и политик Елена Анисим, кинорежиссер Виктор Аслюк, певец Лявон Вольский, археолог Эдвард Зайковский, политик Виктор Ивашкевич, переводчик Змитер Колас, скульптор Геник Лойко, художники Геннадий Мацур и Сергей Тимохов, искусствовед Сергей Харевский, переводчик Сергей Шупа и другие, оставившие значительный след в современной беларусской истории, культуре и науке.
И только снесенное здание Минского городского театра пропало навсегда. На его месте сейчас, немного сдвинутый в сторону, находится отель «Европа».